Наконец-то хорошие времена?

Сначала о позитивном. Полдюжины циклических индикаторов, которые я перечислял в феврале прошлого года, по-прежнему высоки, причём некоторые стали даже выше. Один из таких ключевых индикаторов — ежемесячные данные о торговле Южной Кореи. В 2017 году экспорт страны вырос на 15,8%; это самый большой прирост с 1956 года, когда Южная Корея впервые начала публиковать подобную статистику. Более того, экспорт вырос, даже несмотря на угрозы Трампа разорвать соглашение о свободной торговле между США и Южной Кореей, а также несмотря на возросшую напряжённость в отношениях с Северной Кореей. Всё это убедительно опровергает мнение тех, кто прогнозировал снижение объёмов мировой торговли.

Год назад я полагал, что в предыдущие годы замедление темпов роста мировой торговли, возможно, объяснялось кризисом евро и падением цен на сырьё, а значит, замедление окажется временным. Сейчас, когда оба фактора остались позади, объёмы мировой торговли пошли вверх.

Разумеется, многое будет зависеть от того, удастся ли сохранить этот рост торговли. Хотя в декабре объёмы экспорта Южной Кореи оказались достаточно впечатляющими, тем не менее, они немного не дотянули до ожидавшегося уровня. Нам ещё предстоит увидеть, останется ли этот показатель столь же высоким в 2018 году.

Ещё один ключевой циклический индикатор — ежемесячные опросы менеджеров в сфере промышленности и услуг «Индекс деловой активности» (PMI), который включает также дополнительные индексы для уровня запасов и продаж. Здесь новости просто выдающиеся: показатели PMI во многих странах мира сейчас самые высокие за много лет.

Такова ситуация в США, где промышленный индекс Института менеджмента снабжения (ISM), по моему мнению, является очень точным индикатором фундаментальных реалий. Такова ситуация и в еврозоне, где данные опросов PMI достигли наивысшего уровня в XXI веке.

Даже в Великобритании ежемесячный индекс деловой активности демонстрируют рост, хотя и не такой сильный, как в других западных странах, что, скорее всего, объясняется эффектом Брексита. Если мировой экономический климат будет и дальше улучшаться, Британии может очень повезти с графиком выхода из ЕС, несмотря на то, что в целом Брексит, конечно, негативно скажется на темпах экономического роста в стране.

Критически важно и то, что ключевые индикаторы Китая выглядят столь же хорошо, особенно в том, что касается долгосрочного роста сферы услуг и внутреннего потребления. Я продолжают считать, что эти два фактора будет иметь огромные последствия не только для Китая, но и для всего остального мира. Многие страны хотят экспортировать в Китай не только сырьё и промышленные комплектующие, а компании всего мира всеми силами стремятся получить доступ к огромному внутреннему рынку Китая.

В целом, прогнозы роста мирового ВВП на 4% или даже выше в 2018 году выглядят обоснованно. Я не удивлюсь, если составители прогнозов, заинтересованные в росте продаж, в ближайшие два месяца поднимут эту цифру даже выше. Можно не сомневаться, что Международный валютный фонд сделает это на своей ежегодной весенней встрече, если не раньше.

Итак, что же может не понравиться в мировой экономической картине в 2018 году? Во-первых, будучи ветераном финансовых рынков, я обычно настороженно отношусь к сильному консенсусу. Многие тревоги, о которых часто говорили в 2017 году, оказались неоправданными, но это не означает, что экономические риски исчезли.

В отличие от ситуации годичной давности, люди всё чаще считают, что положение в мировой экономике намного лучше, чем они думали раньше. Однако если темпы роста экономики продолжат ускоряться, тогда Федеральный резерв США может начать повышать процентные ставки сильнее, чем ожидают рынки. А другие крупные центральные банки, особенно Народный банк Китая, Европейский центральный банк и Банк Японии, могут начать сворачивать свою необычно мягкую монетарную политику.

Если мировая экономика действительно вернулась к сравнительно высоким и стабильным темпам роста, тогда, конечно, ужесточение монетарной политики не должно нанести вреда: ожидание более убедительных доказательств повышения инфляции может нанести даже больший вред. Тем не менее, страны с крупнейшей экономикой целое десятилетие пользовались невероятно щедрой монетарной политикой, а в случае с Японией намного дольше. Так или иначе, никто на самом деле не знает, какими будут последствия повышения процентных ставок.

Я, со своей стороны, полагаю, что в некоторых странах рост производительности ускорится, что позволит оправдать коррекцию монетарной политики и сделает рост процентных ставок более терпимым. Но это лишь предположение, которое основано на моём понимании предварительных данных о зарплатах и производительности в некоторых странах, в том числе Великобритании и США.

Наконец, есть ещё одна тревога: хотя полный цикл ещё не пройден, глобальные настроения перешли от страхов перед политическими рисками к их игнорированию, однако многие из этих рисков по-прежнему весьма серьёзны. Нельзя игнорировать потенциальные следствия плохой политики США на Ближнем Востоке и Корейском полуострове, равно как и долгосрочные проблемы, которые по-прежнему наблюдаются в Европе. Я давно уверен в том, что (по крайней мере, в случае финансовых инвесторов) лучше всем беспокоиться обо всём, чем небольшому меньшинству беспокоиться за всех остальных.

Впрочем, и это намного важнее, пока финансовые условия не ужесточились слишком сильно из-за текущего циклического улучшения, показатели глобальной экономики в оставшиеся годы нынешнего десятилетиям могут оказаться значительно более высокими, чем кто-либо мог себе представить всего лишь несколько лет назад.